Галинкина любовь [Я буду держать тебя за руку] - Юлия Владимировна Монакова

class="p">– Света, это твоя дочь, – представил врач. – Её зовут Виктория. Ты ведь помнишь?

Мать открыла глаза и искоса взглянула на девушку.

– Большая какая… – произнесла она равнодушно, а затем перевела взгляд на Данилу, который стоял чуть поодаль.

– А это кто?

– Это мой муж, – объяснила Вика, волнуясь. – Данила. Получается, ты его тёща…

– Здравствуйте, Светлана Геннадьевна, – поприветствовал он новоприобретённую родственницу.

– Значит, это ты трахаешь мою дочку? – спокойно проговорила женщина, глядя на него с любопытством и перекатывая апельсин в ладонях. Вика открыла рот.

– Ну, и как она в постели? Хороша? – поинтересовалась между тем мать.

– Не обращайте внимания, – быстро выговорил врач одними губами. – Переведите разговор на другую тему.

– У тебя ещё и внук есть, – запнувшись, выговорила Вика растерянно.

– Какой ещё внук? – капризно протянула мама. – Я слишком молода для того, чтобы иметь внуков. А-а-а, – глаза её недобро блеснули, – вы нарочно хотите превратить меня в старуху, чтобы он преспокойно жил со своей кралей?!

– О чём ты? – растерялась Вика. Мать расхохоталась ей в лицо:

– Так вот, не выйдет! Я не такая уж дура, как вы думаете! Он, конечно, всё рассчитал… Но только это бесполезно!

Вика практически ничего не понимала из её бессвязной речи, хлынувшей вдруг бурным потоком – словно открылся невидимый кран. За матерью невозможно было угнаться. Она внезапно соскакивала с одной темы на другую, отчаянно жестикулировала, чтобы помочь себе выразить мысль, но Вике всё равно не удавалось уловить смысл сказанного. При этом на её реплики мать не реагировала вовсе, словно не слыша их.

– Что с ней? – Вика беспомощно обернулась к врачу. Данила ободряюще приобнял жену за плечи.

– Это нормально в её состоянии, – утешил врач. – Плохая концентрация, ей очень сложно сосредоточиться на чём-то одном.

Мать внезапно замолчала на полуслове и начала внимательно прислушиваться, кивая в такт голосам, звучавшим, видимо, в её голове. Время от времени она тихо что-то отвечала – невозможно было разобрать ни слова. Затем внезапно расхохоталась – вероятно, в её сознании происходил оживлённый и содержательный диалог.

Вика попыталась было вклиниться, напомнив о себе.

– Мама… – позвала она робко. Женщина взглянула на неё с плохо скрываемой досадой:

– Что вам, девушка?

– Ты забыла, кто я? – беспомощно произнесла Вика. Мать встревоженно взглянула на неё, ожидая подвоха, а затем скорчила плаксивую гримасу:

– Да что вам всем от меня надо! Надоели! Я ничего не делала! Я ничего не брала! Вот, посмотрите сами! – крикнула она гневно и швырнула в Вику апельсином – та еле успела увернуться.

– Света, а ну-ка прекрати немедленно, – спокойно, но твёрдо произнёс врач. – Как ты себя ведёшь?! Если ты сейчас же не перестанешь, нам всем придётся с тобой расстаться.

– Нет, – тут же захныкала она. – Не уходите! Меня тут обижают! Все-все обижают!

– Кто тебя обижает, мам? – Вика предприняла очередную попытку наладить контакт. Лицо матери сделалось озабоченным.

– Вон там траншея! – крикнула она вдруг, схватив дочь за руку. – Смотри же, аккуратнее! Да что ты застряла на месте! Траншея – там! Прыгай в нее скорее.

– Какая траншея? – переспросила Вика упавшим голосом, поняв, что разумного контакта, по всей видимости, достичь не удастся.

– Это Слава! Слава! – завизжала вдруг мать. Вика подумала, что она перепутала Данилу со своим бывшем мужем, но мама указывала куда-то в сторону, в пустоту. – Он каждый день ко мне приходит, надоел! Уведите его! У него мои солдатики… – далее последовал какой-то совершенно невразумительный бред. Врач решительно освободил Викину руку от цепкой хватки несчастной обезумевшей женщины и вызвал медсестру, чтобы та увела её обратно в палату.

Вику колотила крупная дрожь. Данила успокаивающе поглаживал её по плечу, но, похоже, он и сам был здорово растерян и напуган.

– Извините… – врач виновато развёл руками. – Она не всегда такая, честное слово. Иной раз Светлана вполне способна вести разумный диалог. Сейчас, видимо, она просто растерялась. Новые люди, новые лица… Сами видите.

– Спасибо вам за всё, – поблагодарил Данила. – Мы и не рассчитывали на задушевную беседу. Просто хотели убедиться, что…

– Понимаю. Понимаю, – врач дважды кивнул головой. – Можете не беспокоиться, за ней отлично ухаживают. Она даже по-своему счастлива в своём собственном мирке. Разумеется, когда нет обострений. Но в целом, повторюсь, вам не следует переживать – мы делаем и впредь будем делать всё, что в наших силах.

Вика с Данилой вышли из больничного корпуса и зашагали по дорожке к воротам. Всё это время Вика хранила молчание. Когда наконец они оказались за пределами этой закрытой территории, внешне ничем не напоминающей тюрьму, но всё-таки вызывающей именно такие ассоциации, Вика остановилась и беспомощно взглянула на мужа.

– Мама меня не узнала… просто не узнала… – потрясённо пробормотала она. Данила изо всех сил прижал её к себе и крепко обнял.

– Всё в порядке, малыш. Всё хорошо. Я рядом, – прошептал он, целуя её в макушку. Вика беззвучно и горько заплакала.

Они стояли так, не размыкая объятий, долго, очень долго – до тех пор, пока Вика наконец не успокоилась и немного не пришла в себя. Данила вытер ей слёзы своим платком и ободряюще улыбнулся.

– Всё хорошо?

– Думаю, да, – она в последний раз шмыгнула носом. – Поехали скорее домой. Ванечка ждёт.

Александр Белецкий

«Похоже, эту поездку я запомню надолго», – усмехнувшись, подумал Александр. Сначала – самолёт до Симферополя. Затем такси до Ялты. И когда цель, казалось, была уже так близка – только руку протяни! – выяснилось, что Галинка уехала в Евпаторию до конца сентября. Он никак не мог этого ожидать и поначалу совсем упал духом.

Домашний адрес Галинки он разузнал у Вики – та, в свою очередь, навела справки у мужа. Теперь Белецкий ругал себя последними словами за то, что не додумался спросить заодно и номер телефона. Решил устроить сюрприз, идиот! Московской симкой, номер которой сохранился в больничных записях, Галинка, понятное дело, в Крыму не пользовалась. И вот теперь он стоял на пороге её дома, дурак-дураком, и пытался объясниться с её подозрительной неприветливой мамашей, которая демонстративно отказалась разговаривать с ним по-русски, хотя – он мог бы поклясться – понимала всё, что он ей говорил, от первого до последнего слова.

Призвав на помощь всё своё обаяние и отчаянно вспоминая запас зацепившихся в памяти украинских выражений, он тщетно старался наладить контакт с тётей Ксаной. Та же взирала на него недоверчиво и хмуро, повторяя, как заведённая: «Навищо тоби моя донька?»

В конце концов, Белецкий плюнул и рассказал всё, как есть – о том, что Галинка буквально вытащила его с того света, и о том,